Турукано выбрался из толпы, окруживших вестников, и неспеша пошел в сторону от лагеря. Что ж, есть на свете справедливость. Феанаро погиб, а Майтимо сгинул - кара настигла преступников. Радости он не испытывал, но тяжесть на душе словно уменьшилась. Едва ли Турукано мог выразить словами свои чувства, да и к чему?...
- Случилось то, что должно было, - сказал он в пол-голоса. Сказал самому себе, но кажется, кто то еще слышал его: Турукано услышал шаги позади себя и обернулся.

Финдекано медленно брел по лагерю, пытаясь понять и принять услышанную новость... Разум уже все понял, а вот душа протестовала, отказываясь смириться с услышанным... Казалось, такого просто не может быть. Нельзя сказать, чтобы смерть Феанаро причинила ему много горя.... но вот пленение Майтимо...
Похоже, в лагере все уже знали о случившемся. И Финдеканро ясно видел, что многие - большинство! - нолдор были отнюдь не расстроены произошедшим. Открыто называли Феанаро и его сыновей убийцами и предателями, заслуживающими смерти... Многие смотрели ему вслед, зная о его дружбе с Майтимо и видя, как он потрясен. В чьих глазах было сочувствие, в чьих-то осуждение. Но старший сын Нолофинвэ мало что замечал, погруженный в свое горе. Он так надеялся увидеть друга, когда отец отправил его в лагерь Первого дома... и узнал такое.
- Случилось то, что должно было, 
Финдекано отлично услышал негромкие, н отчетливо сказанные слова. Он слышал их уже сегодня, и не раз... но сейчас он узнал голос говорившего... Турукано. Уже почти пройдя мимо, он остановился, повернувшись, и взглянул брату в глаза:
-Ты и правда так считаешь, Турьо? -тихо спросил он, -Неужели ненависть и жажда мести окончательно вытеснили из твоего сердца милосердие и жалость?

Слова друга, а еще больше то убеждение, с которым он их произнес, испугали Финдарато. Он понимал, какую боль и гнев тот должен был испытывать после всего, что произошло во льдах, гибель Эленвэ стала трагедией для всех, но особенно для ее мужа и дочери, но нельзя было позволить вновь вспыхнуть ненависти между ними.
- Турукано, прошу, не нужно. Нельзя нам ненавидеть друг друга. И не скрывать правду, я не прошу тебя лгать, но попробуй понять и их. Тебе больно, но и им тоже, они тоже потеряли близких. Неужели тебя радует чужая беда?
Слова, которые тот сказал брату были страшными, они не должны были произноситься - но Финдарато знал, что будут, и не раз. Слишком многие ненавидели Феанора и его сыновей за то, что произошло во льдах.
- Я знаю, рыдать над их судьбой ты не будешь, но и радоваться чужой боли и смерти недльзя...

Турукано слушал слова Финдарато и старался сохранить подобие спокойствия.
- Кто говорит о радости, Финдарато? Не знаю, осталось ли в Арде что то, что можно назвать радостью... Но уж во всяком случае не удел Первого Дома.
Но всё напускное спокойствие исчезло, когда он заговорил Финдекано. Ярость и боль брали верх.
- Заплатили в полной мере? Думаешь? Полагаешь, они раскаялись? Что то я не видел их покаяния, брат мой! Где они? Где Макалаурэ, уж если он теперь их глава? Где остальное феанарово отродье? Валяются в ногах у отца и умоляют простить? Послушай, что я тебе скажу, Финдекано: они предали нас тогда и они предали бы нас сейчас еще раз, если бы у них была такая возможность! Их пути прокляты, прокляты их помыслы, ничего, кроме крови, предательства и смерти не получат те, кто пытается понять и принять их!

Глаза старшего сына Нолофинвэ вспыхнули от гнева. Да, Турукано имел право на многое, его горе было огромным и непоправимым... но вот чтобы так?
-Разве ты не понимаешь, что такая ненависть может привести только к беде? Ты хочешь войны? Неужели мы пришли сюда, чтобы ненавидеть друг друга и радоваться чужой беде? Ты считаешь себя правым, но не может быт правым тот, кто не желает ни прощать, ни понимать! Как порадовался бы Моргот, услышав твои слова сейчас. Сбывается все, о чем он мечтал, чего так упорно добивался -мы перегрыземся между собой, как не поделившие кость собаки! Мне стыдно и больно слушать твои слова, Турьо. Видно, и наши пути тоже прокляты, если мы начинаем думать так, как ты сейчас.
Финекано опустил голову, отвернувшись. Гнев вспыхнул и прошел, оставив после себя усталость и тупую боль. А чего ты ждал? Что все будут сочувствовать горю феанариони? Что все сразу все простят и соберут войско для спасения Нельо? Ведь даже родные братья отказались спасать его...
Осанвэ кузена коснулось его разума теплым дружеским прикосновением...
"Ты прав, Финдарато... слова ничего не изменят и не помогут... но спасибо тебе за тепло... потому что ты, наверное, единственный, от кого я его сегодня почувствовал... неужели они не понимают, что так нельзя?"

- Наверное ты прав, да и надоели тебе такие слова... Прости. Но от того, что их говорят часто, они не становятся хуже. Что бы ты не думал, так нельзя. И даже не из-за родичей. И Феанаро, и Майтимо твои слова не могут  навредить или причинить боль, да и не услышат их ни они ни остальные. Но тем, кто здесь, ты причиняешь незаслуженную боль.
"И себе ведь тоже, ненависть и твою душу отравляет..."
- О каком поругании ты говоришь? Разве благородство может привести к бесчестию?
Финрод понимал, что его слова ничего не изменят, сейчас друг слышал только один голос - голос своей боли.
"Не понимают... Всем сейчас плохо, и они не привыкли к этому. Знаешь, иногда мне кажется, что мы... Что мы получаем удовольствие от страданий, и своих, и чужих... Я знаю, что слова не помогут. Но если нужно будет что-то, я готов помочь не только словами, поверь. Только скажи, что я могу сделать."

Турукано вздохнул:
- Что изменят слова, Финдэкано? К чему этот разговор, Финдарато, друг мой? Он не может изменить мыслей - ни ваших, ни моих.. Феанаро нет, будем мы рыдать о нем или станем проклинать его имя - что это изменит? Главное - в Арде его больше нет. Тоже самое можно сказать и о нашем кузене. Моринготто никогда не выпустит его из своих рук, даже если, - Турукано невесело усмехнулся, - ты, брат мой, пойдешь к дверям Ангбада и вежливо попросишь его об этом... Подведем черту под прошлым и будем думать о настоящем. Нужно наладить охрану и оборону нашего лагеря.