Мелиннаро исчез в соседней комнате и через минуту вернулся с полным водой кувшином.
Не беспокойся... легко говорить... как я могу не беспокоиться о своей матери?
Он поставил кувшин на столик у кровати и встал рядом, смотря на Финрода, который пытался привести Амариэ в себя. На мгновение ему стало очень страшно. Он почему-то вспомнил о Мириэль, первой жене своего прадеда Финвэ, которая... нет, лучше гнать от себя такие мысли, разве можно сравнивать?
Финрод склонился над ней, гладя по волосам, целуя пальцы, и что-то говорил ей — мысленно. В его глазах была такая любовь и нежность, что у Мелиннаро сжвалось сердце — как же, оказывается, он ее любит. И тут же хлестнула другая мысль: а раз так любит, зачем же ушел? Оставил ее? Ведь это он во многом виноват в том, что она сейчас тут лежит без сознания... Юноша остановил поднявшуюся было внутри волну обиды и горечи — кто же может знать, что происходило тогда, после гибели Древ? Мог ли он остаться?
Он тихо присел на колени возле кровати, боясь сделать резкое движение. Наверное, он вряд ли тут сможет помочь — если кто и может привести маму в себя сейчас, то это только тот, кого она так ждала...

Мелиннаро молча сидел рядом с кроватью Амариэ, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы не помешать отцу. Он чувствовал себя лишним сейчас, но это мало его волновало - какая разница, что он чувствует, если маме так плохо? Главное, чтобы она пришла в себя. Самое страшное, что он ничего, совсем ничего, не мог сделать, только ждать...
Он закрыл глаза и изо всех сил сосредоточился на Амариэ, пытаясь нащупать ту тонкую, но прочную нить, которая связывала ее с сыном. Он попробовал "позвать" ее, мысленно "дотронуться" до ее души и разума, попросить ее вернуться... он не знал толком, как это делается, руководствуясь только интуицией. Это оказалось трудно - труднее, чем он думал. И отнимало очень много сил, возможно, потому, что юноша делал это неумело. Но просто так ждать было невозможно...
Мама... вернись... пожалуйста. Смотри, ведь случилось то, о чем ты мечтала все это время... тот, кого ты любишь, вернулся к тебе... почему же ты не хочешь открыть глаза и посмотреть на него?
Мелиннаро продолжал "звать" мать до тех пор, пока у него не закружилась голова и перед глазами не поплыли разноцветные круги... Боясь, как бы Финрод не заметил его слабости, он оперся спиной на кровать и тихо сидел, пережидая, пока пройдет дурнота...

Что ты делаешь? Мелиннаро, перестань, у меня не хватит сил на вас двоих...
Мелиннаро посмотрел на севшего рядом с ним на пол Финрода. В его глазах было отчаяние и растерянность:
-А что я должен делать? Молча сидеть и смотреть? Ждать, пока все само собой наладится? А если... если мама так и не очнется? Да пусть лучше я … мне все равно, что со мной будет, если я смогу хотя бы немного ей помочь... я знаю, как, я немного учился у целителей... просто не пробовал сам никогда...
Он закрыл лицо руками, стараясь скрыть позорные для взрослого эльда детские горькие слезы. Наверное, сказалось все напряжение этого странного дня, неожиданная встреча с тем, кого он так хотел видеть всю свою жизнь, страх за мать... Он изо всех сил старался успокоиться и взять себя в руки, но ничего не получалось. Мелиннаро ненавидел сейчас сам себя и был совершенно уверен, что отец в нем разочаруется после такого... хотя, как можно разочароваться в том, кого толком не знаешь?..

- Может быть и не стоило приходить мне...
Эти слова Финрода заставили Мелиннаро резко поднять голову и посмотреть на Финрода. Он даже забыл о том, что лицо его все еще мокрое от слез и о том, что только что эти слезы пытался скрыть...
-Да что ты такое говоришь? Она... она же ждала тебя, так ждала!
Он вдруг испугался, что отец сейчас встанет и уйдет, снова исчезнет из их жизни, и в глазах матери опять надежда будет сменяться отчаянием, как бывало каждый раз, когда в Тирионе появлялся очередной вернувшийся из Эндорэ... а скорее всего, если он уйдет во второй раз, надежда и вовсе погаснет для нее. Каково ей будет открыть глаза, очнувшись, и понять, что тот, кого она любила уже не рядом?
-Пожалуйста, не говори так. И не думай. Я верю, что все будет хорошо... и я не буду ничего с собой творить, обещаю! Только... только не думай так и не говори... и не уходи...
Рука Финрода, едва коснувшсь его плеча, одернулась... Мелиннаро перехватил его руку и, крепко сжав ее, сказал еле слышно:
-Atarinya...

Мелиннаро уткнулся в плечо Финрода, чувствуя, что дурацкие слезы опять просятся наружу, и сдержать их совершенно невозможно. Он изо всех сил закусил губу, пытаясь все-таки не дать им прорваться. Финрод обнимал его осторожно, словно боясь чего-то - может быть, что он снова его оттолкнет? Но сейчас он вовсе не хотел этого делать — ему было спокойнее так, надежнее... и он только сейчас понял, как нужен был ему отец. И сейчас, и все это время...
-Atarinya... - он снова повторил это слово, словно пробуя его на вкус... он много раз произносил его, но никогда — обращаясь к отцу...
Только мысль о том, что она ждет где-то в Валиноре дала мне сил вернуться сюда.
-Она ждала тебя, - уже в который раз повторил он, - она все время ждала... и знала, наверняка знала, что... что с тобой что-то произошло -  и все равно ждала. Представь, сколько estel в ней было все это время — никто до тебя не возвращался из Чертогов, а она верила, что ты вернешься. Так неужели после этого ты боишься, что здесь тебе не будут рады? Ты ведь этого боишься сейчас, да?
Он поднял голову, глядя прямо в глаза Финроду.

-Не этого? А чего тогда? Здесь все иначе... да, наверное, когда... когда ты ушел, все было по другому. И ты сам изменился наверняка. Но знаешь, я думаю, что мама изменилась меньше, чем ты. Не знаю, смогу ли я как-то это объяснить, но я так чувствую.
Он задумчиво посмотрел куда-то... Да, он чувствовал страх Финрода, его растерянность и неуверенность в самом себе и во всем, что происходило. Чертоги Мандоса... Мелиннаро попытался себе представить, что можно чувствовать там, что там может происходить с фэа - и не смог. Ему очень хотелось спросить об этом Финрода, но он не решился. Вместо этого он тихо и осторожно задал другой вопрос:
-Скажи мне, atarinya... я не знаю, может быть, сейчас не стоит тебя спрашивать... но все-таки... Почему ты ушел тогда?
И испугавшись, что Финрод воспримет эти слова как упрек, торопливо добавил:
-Я не осуждаю тебя, я просто хочу знать. Ведь здесь был твой дом... а ты, и все, кто ушел, - вы бросили все в одночасье... что же должно было заставить вас сделать это? Я не про события, о них известно всем, я про то, что ты чувствовал...

Мелиннаро смотрел на отца, не отводя глаз. Да, он всю жизнь прожил в Тирионе, и эта жизнь не была омрачена ни войнами, ни испытаниями. Все, что он знал о внешнем мире - скупые рассказы вернувшихся изгнанников и побывавших на Войне Гнева. Ни те, ни другие не слишком откровенничали - по крайней мере с ним. То ли это была воля Амариэ, то ли они сами не хотели пугать и огорчать его... Но он все-таки был ваниа, хоть и на треть. И он умел видеть не только то, что явно, но и то, что скрывается - за словами, за невозмутимым выражением лица, за отведенным в сторону взглядом. Умел, хоть и не вполне еще знал, как пользоваться этим умением, поэтому доверялся в основном интуиции. И сейчас он точно знал - Финрод говорит ему только верхушку правды. За его словами было очень много того, что он боялся или не хотел ему показывать. Он робко попытался "увидеть" мысли отца, но наткнулся на стену аванирэ.
-Я не жду от тебя оправданий, -Мелиннаро говорил тихо, спокойно, хотя внутри у него все было натянуто, как струна, - я знаю, что если бы ты мог, ты бы не ушел. Даже ничего не зная обо мне. Даже если бы меня вообще не было на свете. Я просто хочу знать и понять. И ты бы тоже хотел на моем месте. Пожалуйста... расскажи мне. Пусть не все, пусть не сразу... ты можешь не говорить словами... я увижу.

Мелиннаро почувствовал, как стена, на которую наткнулся его разум только что, рухнула, разбилась, как стеклянная, на тысячу осколков... И каждый из них был воспоминанием - живой картиной, объемной, яркой и... он не понимал, как это происходит, но он не только видел то, что "показывал" ему отец. Он как будто пропускал все через себя, через свою душу, через сердце. Он одновременно был собой и становился им. Сначала это было просто хаотичная, беспорядочная смесь видений и ощущений. Он не умел выбирать то, что ему хотелось бы, или было нужно увидеть в первую очередь, да и кто знал, что нужно? Потом хаос сменился последовательной сменой картин - не все они были страшными и болезненными. Были и светлые, радостные - первый восход солнца, величественный и такой новый после Долгой ночи... великолепие Менегрота, так поразившее однажды Финрода, светлые рукотворные стены Нарготронда, его статуи и фонтаны, ажурные переплетения ветвей в высоких окнах его домов... взлетающие к небу башни Минас-Тирита... И другое - страшное, ранящее, разрывающее душу... холод и невыносимая тоска подземелья Саурона, весть о смерти Ангрода и Аэгнора, лед Хелькараксэ и кровь Альквалондэ... ненависть, отчаяние, боль, надежда... Все это навалилось на Мелиннаро, и он, как утопающий, барахтался в этой лавине воспоминаний, уже не зная, чьи они - его или Финрода. Он помнил, что сам хотел этого, и не жалел о том, что это случилось, но когда поток видений иссяк, юноша, совершенно обессиленный, прислонился к стене, чтобы не упасть, а его рука судорожно вцепилась в руку Финрода...
-Спасибо, atarinya, -прошептал он - говорить громко сил у него не было...

-За что благодарю? - Мелиннаро посмотрел на отца. Лицо его было спокойным и серьезным, словно то, что он, пусть и не в полной мере, пережил, сделало его взрослее. -За то, что не стал жалеть меня и оберегать. За то, что был честен со мной. За то, что доверил мне все это. Я много понял сейчас, хотя еще далеко не все улеглось в голове - слишком сильным было впечатление... знаешь, в какой-то момент мне показалось, что я, как в водоворот, втянусь в то, что вижу - и тогда мне не будет пути назад.
Мелиннаро надолго задумался, снова переживая то, что он увидел, изредка поглядывая на Финрода.
Если я, не бывший там, все чувствовал так остро, то каково же сейчас ему? Ведь эти воспоминания живы и вновь и вновь, с прежней яркостью погружают его в прошлое... особенность эльфийской памяти зачастую оборачивается против нас самих...
- Знаешь, когда я говорил, что здесь все не так, это ведь не только про Амариэ было или про других эльдар. Здесь весь мир другой, даже время течет иначе. И это очень заметно...
Эти слова Финрода заставили Мелиннаро выйти из задумчивости.
-Заметно? А в чем? Как может время течь иначе, ведь оно одно для всех? - глаза Мелиннаро загорелись почти детским любопытством...

Мелиннаро слушал отца, широко открыв глаза... он говорил интересные и совершенно непостижимые для него вещи. При мысли о правнуках он почти рассмеялся - действительно, трудно представить себе такую ситуацию. Но в тот же миг посерьезнел и задумался... а ведь и правда - со времени ухода отца прошло очень много времени - сколько всего произошло там, в Эндорэ, целая жизнь... а здесь, в Амане, он за это время едва успел стать взрослым.
-Люди... - в его глазах опять загорелся прежний интерес. - Какие они... кроме того, что быстро сгорают? Ты ведь знал их, хорошо знал, я видел это сейчас. Я не только о том человеке, который... из-за которого ты оказался в Чертогах, а обо всех вообще.
И помолчав, добавил тихо:
-Может быть, тогда я смогу понять, почему ты пожертвовал собой ради него...
- Ты многое видишь и понимаешь, больше, чем долже вы. Такое редко бывает.
Слова Финрода обрадовали Мелиннаро - значит, он не показался ему просто капризным мальчишкой, который даже держать себя в руках толком не может.
-Я не очень смыслю в чарах - по крайней мере пока. Но охотно верю в то, что ты говоришь, я испытал это только что. Но я не понимаю - как я мог бы остаться там, в видениях... а здесь? Чтобы было со мной здесь? И как бы ты смог удержать меня, окажись я там?
Он растерянно посмотрел на Финрода:
-Опять я завалил тебя своими вопросами...

-Тот, кто меня учил, был очень осторожен с этим... нет, он говорил, что нельзя слишком увлекаться, но что может быть — не говорил. А на мои вопросы «почему?» ответил, что я слишком любопытен. Ну да, я знаю за собой это... Да и чарам меня особо никто не учил — немного целительству только...
Он всегда хотел научиться чарам, умению понимать мысли и чувства других глубже, чем обычно. То, что поисходило внутри у каждого, было ему куда интереснее, чем внешние проявления чувств. Но пока он мало преуспел в этом... время тут и правда текло медленно — куда торопиться?
-Что я понял? - Мелиннаро на некоторое время словно вернулся обратно, в воспоминания отца. Теперь ему легче давалось это — хоть и с трудом, но он смог выбрать из калейдоскопа картин те, что были нужны сейчас...
… Незнакомый лагерь. Костер, догорающий на поляне. То, что здесь живут не эльфы — понятно сразу. По запахам, по... неясно почему, но это очевидно. Хотя бы по грубо сколоченной арфе, забытой кем-то у костра... Она не настроена, и звуки, которые извлекают из нее умелые пальцы зачем-то взявшего ее эльфа, совсем не из тех, что могут усладить слух... но так не кажется проснувшимся обитателям лагеря... Лица... много лиц. Странных в своей непохожести на лица эльдар и одновременно сходством с ними. Дело даже не в чертах, не в усах и бородах, непривычных эльфам, не в морщинистых лицах и седых волосах некоторых. Они разные, очень разные, эти лица — на них слишком много всего, они слишком выразительны и подвижны. Что чувствует тот, кто увидел их впервые? Удивление, почти что страх от некоторых их мыслей, которые они не умеют скрывать и жгучий интерес, желание узнать их и понять. Тот же, кто успел немного узнать их, порой близок к восхищению ими, так мало живущими и все равно осмеливающимися любить, ненавидеть, страдать, сражаться, зная, что всему этому положен такой скорый конец. Смертный, влюбленный в эльфийскую деву, не боящийся стремительности своей жизни на фоне бесконечной юности возлюбленной...Другой смертный, рискующий своей жизнью, которая и так коротка, ради спасения бессмертного эльфа...
Мелиннаро прервал поток своих мыслей, которые «показывал» отцу, боясь снова потерять над ними конроль.
-Вот, примерно, так... я понял немного, кажется... не знаю. Скажи, atarinya... неужели ты один так любил их?

Мелиннаро пожал плечами...
-Не знаю. Да, наверное, очень хочется научиться... я вообще люблю учиться чему-то новому. Может быть, в этом я похож на тебя? -он улыбнулся, - Но больше всего мне хочется научиться понимать других... я имею в виду fear, разум, вообще все, что внутри  у эрухини, понимаешь? С помощью чар этого не сделаешь, я думаю, но чары ведь могут помочь, если феа страдает. Я путано говорю, да? Это, наверное, оттого, что сам еще не разобрался до конца.
То, что сказал Финрод потом, вызвало у него искреннее удивление...
-Как можно не хотеть понимать? Неужели им было не интересно, с кем они живут бок о бок? Ведь люди были с вами столько времени, вы жили рядом, сражались вместе... Если бы я оказался там, я бы не успокоился, пока не узнал бы все, что можно о них.
Мелиннаро вдруг почувствовал, что немного... завидует? Да, пожалуй. Завидует отцу, жизнь которого была тяжелой, иногда просто страшной, но полной событий, насыщенной. Он очень любил Тирион, но иногда так хотелось увидеть что-то иное, новое, неизведанное... а он даже никогда не уезжал дальше Альквалондэ. Он почти пожалел о том, что его не было на свете тогда, когда нолдор ушли в свой поход в Эндорэ.
Он с некоторой опаской посмотрел на Финрода. Он ведь не подумал о том, чтобы скрыть свои мысли и подозревал, что отцу они не слишком могут понравиться.
- А Айканаро... Он, как и та девушка, предпочел человека всем эльфам. Только его выбор не принес ему и частички того счастья, что досталось Лютиен.
-Но почему? Почему он просто не смог любить эту девушку? Как Лютиэн - она ведь была верна своей любви и добилась счастья.

В глазах Мелиннаро было удивление и печаль...
-Как же так? Как может быть неинтересно живое существо рядом - чувствующие, дышащее, наделенное разумом и душой? Просто выжить в войне... просто победить... любой ценой, за счет тех, кто слабее, кто менее ценен с точки зрения силы? Чем же тогда лучше Моргота те, кто так думает? Пусть было не до тайн мира, это я могу понять, но как может не быть дела до других?
Юноша опустил голову, обдумывая то, что сказал ему отец... может быть, он просто не в силах все понять, ведь его там не было...
А дальше, в ответ на его вопрос об Айканаро, он снова увидел воспоминания Финрода. Только в этот раз они были куда ярче - Мелиннаро понял, что до этого отец - вольно или невольно - жалел его, смягчая, сглаживая, как художник растушевывает фон на заднем плане картины. А сейчас Мелиннаро видел все так, как оно происходило. И сквозь его сердце проходило все, что переживали те, кого он видел. Безысходность, усталость и отчаяние, тяжким грузом ложащаяся на плечи темноволосой, красивой, хоть и не по-эльфийски, женщины, обреченной на любовь без любви и вечное одиночество... Растерянность и боль сидящего перед ней Финрода, разрывающегося между состраданием и голосом разума...
И дальше бесконечная, кажется, череда видений, каждое из которых  острым ножом вонзалось в сердце Мелиннаро... И всюду — кровь, огонь, сверкающие мечи и свистящие стрелы... страх, предсмертные стоны... И самое жуткое, непредставимое для него раньше — холод поземелья и страшная смерть тех десятерых... и каждый раз рвущаяся на части душа — на мгновение он не просто почувствовал Финрода, а стал им, - «я не могу ничего сделать! Не могу спасти тех, кто пошел за мной, безоговорочно веря...» и бесплодные усилия освободиться, помешать, вырвать хотя бы кого-то из лап смерти.
"Ты этому завидуешь? Скажи, ты заплатил бы такую цену за знания?"
Голос отца доносился словно из какого-то немыслимого далека... Мелиннаро «ухватился» за него, потому что, похоже, сейчас был очень близок к тому, чтобы остаться в видении, уж очень яркими были все ощущения...
Какое-то время он просто молча смотрела в глаза Финроду, совершенно не чувствуя, как дрожат руки и по лицу катятся слезы... А потом ответил, хрипло, тихо, но твердо:
-Да. Я заплатил бы. И... я хотел бы быть с тобой. И, может быть, тогда что-то было бы иначе.

-Ты не хочешь их судить... а я хочу. -Мелиннаро нахмурился. - Как я могу не осудить тех, кто послал тебя на смерть?
Перед глазами опять ярко вспыхнуло видение - тронный зал Нарготронда, гудящий, как растревоженный улей. И ядовитее жала слова сыновей Феанаро... в них предательство, ненависть и презрение. Они готовы растоптать всех, кто стоит на их пути. И сейчас это - его отец и стоящий рядом с ним человек. Они знают, что обрекают их на смерть, но это их не останавливает...
-Я хочу судить их! Они предали тебя, как ты можешь искать им оправданий? Что должно произойти в жизни эрухини, чтобы ему стало наплевать на все - на родство, на гостеприимство, на долг?!Ты скажешь, им было все равно, что будет с ними самими - ну так собой бы и жертвовали!
В глазах Мелиннаро горел холодный, яростный огонь. Ни разум его, ни сердце не могли принять этого... Ему сейчас казалось, что окажись он там, рядом с Финродом, все было бы иначе, хотя, если бы кто-нибудь спросил его, каким образом он бы это "иначе" устроил, он не нашелся бы, что ответить...
- Я не хотел бы, чтобы ты был там.
-А я хотел бы быть там, с тобой,- упрямо нахмурившись, твердо сказал он.
И я был бы с тобой до конца... и сделал бы все, чтобы спасти тебя...
Возможно, в его словах и мыслях была большая доля мальчишеской тяги к приключениям... возможно, она даже могла показаться нелепой и смешной. Но сейчас Мелиннаро был убежден в своей правоте, и, несмотря на все, что увидел и понял, он жалел о том, что не был в Эндорэ...
А здесь - что было здесь, что происходило за это время? И после войны? Расскажи мне.
Этот вопрос заставил его немного растеряться... Мелиннаро пожал плечами:
-Что происходило? Я не знаю. Обычная жизнь. Я не знаю, что было сразу после вашего ухода, сам понимаешь, -он улыбнулся, -а потом - все как обычно... я рос, мама ждала тебя. Потом эта Война - я мало знаю о ней, меня на нее не взяли - сказали, что слишком молод Потом стали возвращаться нолдор...
Он перебил сам себя, чтобы задать очередной вопрос:
-Скажи, atarinya... а почему твоя сестра не вернулась вместе со всеми?