- Не так уж легко, поверь. Каждый из нас может победить его хотя бы в своем сердце. Ведь Моргот - Мелькор, это лишь часть замысла. Ты никогда не думал откуда он вообще взялся, почему появился в Арде? Может быть, он просто изначально должен быть другим, но сам не справился с тем огнем, что сжигал его изнутри? Может быть это не его наследие, но дар Эру, а мы не научились им пользоваться? Ведь Феанаро... он всегда был таким, еще до того, как мы впервые увидели Мелькора - горячим, порой резким, не думающим ни о чем кроме творения. И не только он был таким. Ты просто не застал тех времен, когда все они жили здесь, а потом... Потом все ушли в Эндорэ. Здесь им было уже мало места.
Вряд ли Менлиннаро понимал все, о чем он говорит, разве что вспомнит что-то из увиденного, и то вряд ли - он ведь и не заметил половины из того, что успел считать из памяти отца - ничего, потом разберется - но многое. Ваньяр... Они всегда славились умением понимать. И Амариэ должна была многому научить мальчика...
- Только от тебя зависит, какой выбор ты сделаешь, больше это не решит никто. И не сомневайся в себе, у тебя хватит сил принять верное решение, я знаю это.
Они еще некоторое время молчали, думая каждый о своем. Или, может быть, у Мелиннаро просто закончились вопросы...
"А сам ты в это веришь? Чтобы у него они закончились... Может быть только на время, пока он разберется в том, что уже узнал."
-Atarinya... ты, наверное, устал от всего этого... может быть, не стоит ради меня вот так себя мучить?
- То, что я показал тебе, и рассказал - это ведь часть моей жизни. Пусть и не слишком веселая, но ведь была и другая, лучше. И я не хочу ничего забывать, пусть даже восспоминания и причиняют боль. И ты здесь не причем, даже если мы и не говорили бы об этом - эта память всегда со мной. Да, я немного устал, но это не так страшно, отдохну. Расскажи об Альквалондэ - как там сейчас? Ты там часто бываешь? Как Ольвэ?.. А мой отец?

- Наверное, это самое сложно - такая вот борьба. Ты прав, куда проще поддоться гневу и боли, забыть обо всем ради них. Но потом забыть об этом уже не получится. И раз за разом ты будешь падать в эту пропасть все глубже. Моргот - да, он был нашим врагом, но разве только он? Сколько всего мы сделали сами, без его учатия.
Финрод этого уже не застал, но знал о том, что происходило после его смерти. Это было то ли проклятие, толи дар Мандоса, а может быть, просто его собственный выбор. Ведь он всегда хотел знать, что происходит, даже если это было больно...
- Сыновья Феанора, ты ведь должен знать о них. Вспомни, как они умерли, к чему привела их такая ненависть. А ведь когда-то они такими не были, те эльдар, которых я знал в Валиноре. Бесшабашные да, но не безжалостные и готовые уничтожить все на своем пути. И не только они, многие стали такими. Винить кого-то, особенно Моргота, во всех бедах куда проще, чем признать, что виноват ты сам, и сражаться с ним проще. Но можно ли победить тьму, если она уже завладела твоим сердцем, с помощью меча?
Когда-то он сам прошел такой путь и теперь надеялся, что все же не проиграл эту битву. Зачем он все это говорит Мелиннаро, особенно здесь, когда война и этот вечный бой остались позади и не коснуться этого края? Раньше они тоже думали, что не коснутся, до первого испытания. А сейчас уже знали, что нет места, в котором бы не было боли и горя, злобы и гнева. И лучше пусть мальчик сейчас подумает об этом, чем потом попадет в неприятности. Ведь эльфы из Эндорэ вернулись и еще будут возвращаться, и говорить он с ними будет...
- Можно заново отстроить стены, но нельзя повернуть время вспять. Или вернуть ту наивную веру, что ничего плохого не произойдет. Я понимаю, Мелиннаро. Так и должно быть... Хотелось бы когда-нибудь съездить туда... Но ты прав, сначала зайду к родителям. Они и правда ждут уже очень долго.
Он снова замолчал, думая о том, что можно ответить об остальных. Вернутся ли они когда-нибудь? Один Эру знает...
- Артанис не захотела возвращаться, я думал, хоть об этом ты знаешь. Она нашла свой новый дом и свою любовь так, им незачем покидать Средиземье. А остальные... Я не знаю. Но я буду надеяться на это и ждать. Возможно, когда нибудь. Не знаю только, захочет ли вернуьбся Айканаро.

От Амариэ
После стольких лет разлуки, наконец, он вернулся домой, где его ждали, где она ждала его. Так внезапно, неожиданно, непредсказуемо, он просто вошел в её обитель, одним взглядом разрушив ту паутину душевного оцепенения, что свили два страшных паука - тоска по любимому и, кажущееся подчас бесконечным, ожидание его возвращения. И вот он  снова здесь, так близко, что можно протянуть руку и коснуться его лица, прижаться к нему и ощутить как два сердца – твоё и его – снова бьются в такт. Она дождалась… И что же?
Чувства, что всё это время словно бабочки в паутине не смели расправить свои крылья, вдруг вырвались на волю, сметая на своём пути всё и вся. Они ослепили, они захлестнули словно Великое Море. Не в силах объять всю радость возвращения любимого, не знающая как удержать рвущуюся к нему душу, Амариэ потеряла сознание. Но сейчас, медленно, но верно, искорка разума разгоралась во тьме беспамятства, возвращая её назад, к мужу и сыну. Но вместе с разумом возвращалось и понимание, а значит и… стыд. Стыд, что вместо радостного приветствия она лишилась чувств. А ведь так долго ждала возвращения любимого, и вот дождалась. Но какая сейчас была разница, ведь он вернулся к ней!
Длинные ресницы затрепетали, а с губ сорвался тихий вздох, Ясные глаза открылись, увидев знакомый до боли потолок родной комнаты.
«Неужели… сон?» - подумала женщина, чувствуя как в груди крылья расправляет паника и отчаяние. Но сердце продолжило свой ход, отмеряя время её бытия… и прозвучал знакомый голос родного сына, развеивая все сомнения и страхи.
- … ты чувствовал и видел там, в Чертогах? Ты говорил с остальными, теми, кто еще там? И вообще, там говорят?
С тихим, почти неразличимым стоном, женщина поднялась на локтях, что бы увидеть свой самый прекрасный и волшебный сон, что так внезапно стал явью. Сердце расправило крылья, в глазах появился давно уже, казалось бы, забытый свет, а на губах появилась та самая сокровенная улыбка, что была рождена только для одного мужчины.
- Ты вернулся. – наконец смогла вымолвить женщина – Ты сдержал слово…
После долгой зимы наконец пришла весна, растапливая сковавшие сердце льды. Капелью пробуждения и освобождения они слезами покатились по бледным щекам, так резко контрастируя с улыбкой, преисполненной счастья. И все слова умерли на губах, оставив право говорить глазам, отражавшим прекрасную любящую душу жены и матери, что наконец-то дождалась.
- Он вернулся… - тихо сказала Амариэ своему сыну, всё ещё не веря в случившиеся.
И в глазах её сияли звезды, обращенные к двум сидящим подле её ложа мужчинам.

-Наверное, это и есть самое страшное... превратить жизнь в ничто... Скажи, atarinya... ведь это наверное очень страшно - оборвать жизнь. Неважно чью, пусть даже врага, орка. Особенно если это происходит первый раз. А потом - неужели потом становится легче? Неужели с каждым разом проще? И как сохранить, постоянно сражаясь, ощущение ценности чужой жизни? Это возможно?
Он вспомнил одну из картин, где Финрод показал ему, как ему пришлось убить впервые... и как остро он почувствовал боль отца... Неужели Феанаро и его сыновья ничего не чувствовали, убивая - даже не врагов, а собратьев, друзей? А если чувствовали, то что было с ними после Резни, когда все закончилось и горячка боя ушла и пришло понимание того, что они натворили?
-Ты говоришь, будешь рад, если они вернутся? А как они посмотрят тебе в глаза? Ведь они же предали тебя там, в Нарготронде. Как бы их не изменили чертоги, этого не изменишь. И память никуда не уйдет - ни их, ни твоя...
Мелиннаро попытался представить себе встречу с Келегормом или Куруфином - и не смог. Он не хотел бы видеть их здесь, в Тирионе. Хотя понимал, что это неправильно и несправедливо с его стороны. Здесь осталась их мать... она ведь вообще потеряла всех - сыновей, мужа... она тоже ждет их. И теперь, узнав о возвращение старшего сына Арафинвэ, будет ждать еще больше - ведь у нее появится надежда. Интересно, почему первым вернулся все же его отец? И кто будет следующим?
Мелиннаро задумался над словами отца о его младшем брате...
-Я видел ту женщину, да... Но ведь она давно ушла туда, куда уходят люди. Я не знаю, куда, знаю только, что наши судьбы - разные, и пути после смерти - тоже. Значит, у него нет надежды встретиться с ней - вообще, никогда?
Мелиннаро стало страшно. У всех есть надежда - на возрождение, на встречу в Чертогах... а здесь ничего. Только память.
-Я не знаю, что выбрал бы я, -задумчиво сказал он, -может быть, забвение... если каждый миг после возрождения будет напоминать о том, что не сбылось и что невозможно вернуть. Если бы он мог быть вместе с ней, тогда воспоминания были бы, наверное, не такими мучительными...
- Ты вернулся. Ты сдержал слово…
Мелиннаро чуть не подскочил на месте от неожиданности:
-Мама! -его голос зазвенел от радости, - мама, ты очнулась!
Он хотел было обнять Амариэ, но увидев посветлевшее лицо Финрода, сдержал свои чувства... Пусть сначала эти двое насмотрятся друг на друга...
- Он вернулся… - эти слова Амариэ были обращены к нему.
Мелиннаро молча кивнул, с улыбкой глядя в ее сияющие глаза.

- Это страшно... И в первый раз и потом. Когда ты убиваешь кого-то, больно не только ему, ты слышишь, как феа кричит от боли и страха, у людей или... орков это еще сильнее, чем у эльдар, их страх смерти намного больше. Не знаю, что чувствовали другие, многие из них переставали слышать этот крик, некоторые, наоборот, хотят его услышать, наслаждаются своей властью, своей способностью уничтожить кого-то. Но обычно об этом нет времени задумываться во время боя. И если не убьешь ты, то убьют тебя, или того, кто тебе дорог. Поэтому всегда приходится выбирать между жизнями врагов и друзей. Но это перед боем, как я уже сказал, а потом не остается времени ни на раздумья ни на чувства - только грязная страшная рубка.
О чем дкмал Мелиннаро в этот момент - о том, что бы он сам делал, или о тех, кто сражался в Эндорэ, и не только там. Он ведь видел смерть в его воспоминаниях, и не раз, видел тех, кто убивал постоянно и то, во что они превращались с каждым годом.
- А тэлери? Ты никогда не спрашивал у них? Хотя понимаю, что говорить о такон неприятно. Но ведь Ольвэ, наверное, мог бы... А сыновья Феанора - пусть память останется, но я желаю им возвращения. Потому что если они придут сюда, это будет означать, что они изменились. Да, им будет трудно здесь, но ведь не только им. Ты думаешь, что те, кто приплыл после Войны Гнева, так же беззаботно счастливы здесь, как и тогда, до падения Древ? Но ведь они живут, несмотря на то, что помнят, и среди них ведь есть те, кто шел за феанариони тогда. Неужели только из-за этого ты будешь ненавидеть их?
Ответ на этот вопрос казался очень важным, не место здесь новой вражде, и уж тем более не должно быть так, что Мелиннаро попадет в ее сети. Он должен был понимать это, он ведь видел и чувствовал все то же самое, слышал его мысли. Только бы он понял... Пусть не до конца, но попытался принять.
- Айканаро? - Вопрос сына давно не давал ему покоя - с тех самых пор, как он сам увидел Андрэт. - Они не увидятся до конца времен, до тех пор, пока этот мир не перестанет существовать. И я не знаю, возможно ли это, и не знаю, что он выберет. Захочет ли видеть нас, жизнь в Валиноре, не будет ли счастье остальных напоминать о его собственной боли...
Он и правда не знал, мог только предполагать, и надеять, что ошибается. Только сложно было забыть ту боль, которая была в глазах Айканаро с тех пор, как они расстались, хоть и скрываемая, но она все время жила в глубине его глаз...
Но все эти разговоры, все восспоминания отступили на задний план, когда он услышал голос Амариэ. Только сейчас он почувствовал, что вернулся... домой. Впервые за все время в Валиноре. Здесь, рядом с любимой, годы разлуки почти забывались. Просто коснуться ее, взять за руку, как раньше, так долго это казалось недостижимой мечтой, а сейчас - стоило только протямуть руку...
- Много всего произошло, разного. Давай не будем об этом сейчас?
Он все же поймал ее нежные пальчики, прижавшись к ним щекой. Дело было даже не в том, что он не хотел рассказывать, но сколько это заняло бы времени? Годы. А показать все еще раз, как до этого он показал сыну - на это просто не осталось сил.

Финрод видел по глазам сына, что он думает о чем-то страшном, неприятном, видел по расширившимся от этого нового знания и потемневшим глазам, по бледности, разлившейся по его лицу. Но, несмотря на это, Мелиннаро старался улыбаться, для них с Амариэ, пряча свои страх и смятение - зачем? Чтобы защитить? Хотя он прав, наверное, не стоило ей видеть всего, но сам он не смог удержаться от вопроса.
"Что случилось, о чем ты думаешь?"
Да, тяжело. О таком не хочется говорить и не хочется вспоминать, в этом мальчик был прав. А если и говорится - то только с самыми близкими, с тем, от кого нчего и незачем скрывать что-то, кто готов понять. Для телери те восспоминания несли только боль, если не ненависть еще. Действительно, как они вспоминают ушедших. Он ведь не знал об этом, не знал о том, где и как живут вернувшиеся.
Финдарато вдруг понял, что хотел бы увидеть их, поговорить, едва ли не так же сильно, как хотел увидеть отца. Может быть, кто-то из старых знакомых был бы здесь, кто-то из тех, кто жил в Нарготронде, хотя он не знал,что будет, если они встретятся, вернее когда.
"Я простил, давно уже. И дело здесь не в мудрости, просто... я понимаю, что им пришлось пережить, не все, но понимаю. И понимаю, почему они стали такими. Это ведь не только и не столько вина их, сколько беда. Не думаю, что кто-то был счастлив от того, что делал сам или делали другие. А вернувшиеся... Понимаю, что ты немного о них знаешь, но хоть что-то - расскажи о них, где они живут, как, как их здесь приняли. Что было, когда войска вернулись из Эндорэ?"
И как эльфы отнеслись к проишедшему, к тому, что Валар простили их, к тому, что война закончена, Моргот повержен а Белерианда больше нет? Он не стал спрашивать об этом Мелиннаро, тот вряд ли знал, но сам не мог избавится от этих мыслей.
-Просто... просто вернулся atarinya. И мы поговорили немного...
- Да, поговорили... Не волнуйся, все хорошо. Теперь все хорошо...
"Я не знаю, Мелиннаро. Она ведь тоже имеет право знать, как и ты. Но я не знаю, не хочу причинять ей ненужную боль. Да и не смогу я показать все это сейчас снова."
Итак эти восспоминания отняли много сил, снова переживать все проишедшее - он просто не смог бы, разве что сам мальчик рассказал - показал - бы ей, но это решать было Мелиннаро, а не ему.

От Амариэ

- Много всего произошло, разного. Давай не будем об этом сейчас?
Почему он не хочет говорить? Неужели что-то случилось? Но ведь она должна знать. Амариэ не сводила с Финрода безмолвных глаз, отдаленных на целые столетия.
Такой близкий. Он был одновременно и таким далеким. Дева потеряла всякий счет ночам, которые проводила в молитвах. В тишине, когда никто не мог услышать, она позволяла слезам окропить свою постель, намочить одежды...
Но не при сыне. При нем она старалась быть сильной. Мелиннаро не должен был видеть ее слез, не должен был чувствовать ее боли и такого близкого к безумству отчаяния. Она ждала. Ждала его шагов - звона встречи и металла. Ждала, что он откроет дверь и улыбнется ей своей неповторимой лучезарной улыбкой. Она не помнит сколько дней провела у окна, в надежде, что вот-вот на горизонте появится его тень, такая неуловимая, словно ее воспоминания о нем.
- Не сейчас... - тихо повторила Амариэ за Финродом, - Но позже.
Она  взяла его руку, поднесла ее к своему лицу, легонько  коснулась  губами,  а  затем,  сильно  стиснув,  опустила в свои ладони и на мгновение придержала, не позволив ей вырваться. Она боялась, что сейчас этот сон пройдет и его рука растает, как таяла всегда в ее воспоминаниях.
-Просто... просто вернулся atarinya. И мы поговорили немного...
Амариэ обратила взор на сына. Сердце вновь ускоряло темп. Возможно  он говорил правду, просто не решился вдаваться в подробности своей беседы с отцом. Не важно. Сейчас для нее это было не так важно. Она обязательно узнает все. Но чуть позже.
Она столько раз представляла себе их встречу. Но в ее девичьих фантазиях все было по-другому. Прозрачная слеза молча скатилась по бледной щеке и растворилась на губах. Она все еще не могла до конца поверить в реальность происходящего.
- Да, поговорили... Не волнуйся, все хорошо. Теперь все хорошо...
- Все хорошо...Любовь моя, смею ли я думать, что ты останешься с нами?
Полный нежности взгляд был устремлен прямо на Финрода. Амариэ ждала его ответа, не в силах унять дрожь.

"Нет, atarinya... я ни за что не могу представить себе, что тебе нравилось убивать, -в ответе Мелиннаро был почти испуг... неужели отец мог так подумать? - я даже не могу себе представить, как ты убивал, хоть ты и показал мне это...А что чувствует тот, кто потерял... это же... это легче умереть самому."
Опять видения накрыли его. Боль, разрывающая душу, - холодная, беспощадная, еще более страшная от сознания, что ты жив, что твое сердце бьется, а того, кто дорог тебе, уже нет... и ты ничего не можешь сделать, только жить дальше... пока еще не зная, как и зачем.
Мелиннаро вздрогнул, Отец тихо сжал его руку, словно укрывая успокаивающей волной... Мелиннаро благодарно улыбнулся в ответ.
"Скажи мне... говорят, что Моргот исказил наш мир. Что без него не было бы всего этого - боли, смерти, страха. Я не понимаю, зачем ему это было нужно? Неужели чужие страдания настолько радуют его? Что он сам от этого получает, какую выгоду? Те же орки... зачем ему ТАКИЕ слуги? Изуродованные, искаженные, искалеченные? Для чего он все это делает?"
Он понимал, что ответ на его вопрос слишком сложен, но это мучило его. Возможно, уж очень большой была разница между жизнью здесь, в Амане, и там, в Эндорэ. Увиденное перевернуло все его представления... обо всем.
"Они и не ожидали, Мелиннаро. Никто из нас уже не верил в то, что такое возможно, что изгнанникам будет снова открыта дорога в Валинор. Так что их можно понять. Как и эту раздвоенность - слишком многое они там пережили, это нельзя забыть, они все изменились..."
Он теперь понял, что хочет сказать отец. И понял вернувшихся, что они чувствуют и почему никак не могут вернуться до конца - не только телом, но и душой. Так же, как он увидел разницу между жизнью там и здесь, так и они - только у них все было сложнее. Из блаженства Валинора они попали в Эндорэ, а потом опять - сюда. Прощение Валар и возвращение для них не скоро станет реальным.
"Вы все боитесь проснуться... бережете свой "сон", как хрупкую драгоценность... - задумчиво сказал Мелиннаро.
- Все хорошо...Любовь моя, смею ли я думать, что ты останешься с нами?
В голосе матери были надежда и любовь... и немного страха. Она тоже боялась проснуться... На мгновение и его сердце испуганно забилось - вдруг сейчас он откроет глаза и отец исчезнет...
- Я останусь, конечно же я останусь, если ты этого хочешь. Ведь вы моя семья, самое дорогое, что у меня есть.
Мелиннаро вздохнул с облегчением. Никто никуда не исчез, а мать и отец смотрят друг на друга таким взглядом, что юноша сейчас старался сидеть как можно тише, чтобы не отвлекать их друг от друга...

"Мелиннаро, я не думаю, что веришь в это, не волнуйся. Я знаю, что ты ни о чем таком не думал, и знаю, что обидеть меня не хотел. Наверное, это я не так сказал, прости."
Да, порой действительно верилось, что так легче, что стоит только закрыть глаза и оставить в том мире телесную оболочку, пустую, измученную до предела, и ты обретешь покой. Но это значило бы предать всех, кто верил тебе, кто шел за тобой, даже через льды Хэлькараксэ, о отречься от всего, во что верил и ради чего шел сам в этот поход, ради чего оставил тех, кто был тебе дорог...
"Легче, но есть еще долг. И надежда - она есть всегда. Хотя это очень больно..."
А Мелиннаро задавал уже следующий вопрос, на этот раз о Мелькоре. С одной стороны, Финрод даже не знал, как на него ответить, вопрос был и правда слишком сложным, а с другой - захотелось вдруг рассмеяться, неизвестно отчего, от того, что сын напомнил ему собственную юность, неуемное любопытство, только вопросы тогда были другими, проще, да и знал он куда меньше о том, что звалось тьмой.
"Кто может знать мысли Мелькора? Наверное власть... Боль и страх позволяют управлять многими душами. А орки - они идеальные рабы - запуганные, жестокие, не смеющие ослушаться своего повелителя."
А зачем они такими создавались?.. С самого начала ли Мелькор задумывал их такими, или просто использовал то, что получилось, на это только он сам мог ответить, но не спрашивать же у него.
"Проснуться... Да, и потерять то, что уже и не надеялись обрести."
И не только поэтому... Ведь они изменились сами, и сильно, живя в Средиземье. Было ли им место здесь после всего пережитого? Не окажется ли так, что они не смогут жить здесь и будут мучать и себя и других? Ответ на это могло дать лишь время. Мелиннаро ведь прав был, когда думал о том, что случилось бы, если бы Феанор или его сыновья оказались здесь - новые ссоры, непонимание, ненависть? Никто не мог сказать, что так не будет. А если и нет - смогут ли все остальные забыть прошлую жизнь? Это им и предстояло узнать, каждому...
И ему тоже - сможет ли он стать частью Валинора, частою прежней и этой новой семьи. Будет ли их прежней любви достаточно для этого? Он прижался щекой к ладони Амариэ, чувствуя тепло ее рук, живое, совсем непохожее на сон.

От Амариэ

-Нет, что ты, мама... все хорошо.
Сын улыбнулся и Амариэ немного успокоилась. Она с неподдельным интересом рассматривала лицо Мелиннаро, будто видела его впервые. Столько одинаковых линий. Высокий лоб, прямой нос. Раньше она не придавала этому большого значения. Яркий образ мужа безжалостно стирало время, не давая как следует сравнить с ним сына. Может быть Амариэ и не помнила всех мелких деталей, но его глаза...Они остались в ее сердце навсегда.
Дева медленно моргнула и склонила голову на бок.
- Ты так похож на него. Особенно сейчас.
Голос ее был тихим, на губах играла почти счастливая улыбка. Амариэ давно не улыбалась так искренне, как сегодня. А еще с утра по обыкновению не возлагала на день особых надежд. Все должно было быть как всегда. Серо, сыро и мерзко. Таким был каждый ее день без Финрода. Однако Мелиннаро всегда удавалось внести в него кусочек своей любви и такого нужного ей тепла. Он, словно лучик света, вел ее сквозь повседневную серость бытия.
Амариэ перевела взгляд на Финрода.
"Ты больше не покинешь нас, любовь моя. Потому что я не дам этому случится вновь."
Тонкие пальчики гладили супруга по теплой щеке. Постепенно к Амариэ приходило осознание того, что она не спит. Финрод действительно вернулся. Вернулся к ней. Она не следила за временем, в тот миг весь мир был в нём одном. Она не хотела отпускать его. Миг слишком короток. Короче, чем мгновенье. Быстрее скорости света. Но в тот момент этот миг был длиннее, чем вся её жизнь.
- Ты верно устал с дороги, - дева поднялась на ноги, - Путь был не близкий и очень тяжелый. Я вижу это по твоим глазам, любовь моя. Тебе стоит отдохнуть. Сон излечит усталость и придаст тебе сил.
Амариэ бросила быстрый взгляд на сына, ища его поддержки.
- Мелиннаро и я, мы будем счастливы, если сегодня нам представиться счастье хранить твой покой. А завтра...Ты встретишь новый день и сможешь отправиться во дворец.
Последние слова дались ей с трудом.

А разве и так не очевидно, что есть вещи, превыше боли и смерти? Неужели каждый из нас не знает этого с рождения? Впрочем... как  я могу судить, если я никогда не попадал в такую ситуацию, когда передо мной встал бы такой выбор...
Мелиннаро подумал, "прокручивая" в голове все, что видел и слышал... все, что показал ему отец и все, до чего он додумался сам под влиянием этих видений...
Знаешь... мне вдруг стало страшно. Потому что выходит так, что никто не может быть уверен в себе, понимаешь? Ты считаешь себя одним существом, ты уверен в себе, в своей стойкости, смелости, верности... А на деле оказывается, что это не так... Ты сам себя предаешь... разве такого не бывает?
Опять молчание, во время которого Мелиннаро снова думал обо всем...
«Ты смог себя не предать, многие смогли... а другие? Те, кто либо сдался Врагу, либо перестал сопротивляться или скатился в ненависть? Любому живому существу свойственны страх и нежелание страдать. Но почему одни сдаются, а другие идут до конца, не теряя надежды?"
Мелиннаро словно заглянул сам в себя, пытаясь понять и представить, как бы он, именно он, поступил, какой сделал бы выбор? Самое простое, когда твое тело измучено болью, а душа - страхом, перестать жить. Но тогда - что это? Выход? Предательство по отношению к себе самому и к тем, кто выбрал другое?
Как может случиться так, что не осталось ничего, что не жаль бы было потерять?
Он не мог себе представить этого, никак не мог... ведь у каждого столько всего, что ему дорого...
"Странные это разговоры здесь, правда?"
Да, atarinya... очень странные. Но, наверное, иначе и быть не может.
Мелиннаро посмотрел на мать. Ее глаза, лучащиеся нежностью и любовью, смотрели то на него, то на Финрода, словно сравнивая их. Он подумал, что точно так же недавно смотрел отец. Оба искали - и находили - в нем сходство друг с другом.
И еще - впервые юноша почувствовал, что Амариэ смотрит на него без грусти... теперь он не был для нее напоминанием того, кто ушел и неизвестно, вернется ли...
Он улыбнулся обоим.
Только одно немного насторожило его. Мама словно не хотела - или боялась? - идти в дом деда. Во всяком случае, слова об этом она произнесла как-то странно... словно через силу. Почему? Он с беспокойством посмотрел на нее...

А разве и так не очевидно, что есть вещи, превыше боли и смерти?
Да, это было очевидно, для него, для его сына вот, но для всех ли? Финрод не мог бы сказать, что так думали все эльфы, а про людей и говорить нечего. Слишком много он видел таких, для кого ничего не стоило предать, солгать, убить, чтобы избежать этого. Хорошо, что этого не видел Мелиннаро.  И хорошо, что его голос звучит так уверенно...
"Надеюсь, тебе и не придется так выбирать, я сделаю все, чтобы этого не произошло. Но даже если и придется, помни, что ты сказал сейчас, верь в это. Ты не должен сомневаться ни в своем выборе, ни в себе."
Таким  странным получался разговор - Финрод словно видел себя прошлого - уже взрослого, но так мало видевшего жизнь. Тогда им не казалось, что мало, но исход показал, насколько они все были наивны. Они, их отцы, все, кто тогда покинул Аман. Что бы сказал он, попытайся кто-то показать и рассказать ему такое?
"Страх ведом всем. Страшно, когда эрухини перестает бояться - значит, у него в жизни не осталось ничего, что было бы ему дорого, ради чего стоит жить. Так бывает... Это сложно представить и еще труднее понять, пока не испыташь сам... Но ведь и так бывает, что самое дорогое отняли, и не остается не сил ни желания жить, только пустота... И еще ненависть. Часто она бывает последним, что остается, заставляет идти вперед, до конца... Это страшно. И для того, кто все потерял и для его врагов, потому что более беспощадного врага не сыскать. Прости... Не знаю, зачем я говорю все это... Здесь, в Валиноре, все это уже не имеет значения. Здесь нет войны, да и боли не должно быть..."
Не должно, но даже он не смог сказать, что ее нет. Сюда она тоже протянула свою жадную лапу, собирая урожай прошлых эпох. Слезы тех, кто не дождался любимых, отчаяние тех, кто уже потерял надежду на их возвращение, гнев и память вернувшихся, снова потерявших свой дом.
- Я не знаю... Я хочу их увидеть, да и просто сказать, что я здесь... Но если ты не хочешь идти сейчас, мы можем остаться  здесь. Мелиннаро, а ты - останемся, или пойдем, что скажешь?

Амариэ смотрела на мужа и сына с легким сомнением. Финдарато стремился увидеть родителей, это естественно... На его месте, после столь долгой разлуки, она тоже мечтала бы обнять мать и отца. Мелиннаро же не хотел решать за нее и  Инголдо...
После минутного размышления Амариэ решилась.
- Пожалуй, действительно лучше не откладывать. Идемте. Думаю, они будут рады твоему возвращению, любовь моя, - ваниэ с легкой улыбкой заглянула в глаза любимому.
"Я не стану лишать тебя этой радости... Ты столько времени их не видел..."
Усилием воли она загнала тяжелые мысли в глубину души. Он здесь, он вернулся, у них будет еще время остаться вдвоем...

"Да, никто не может этого знать... А ведь для вас все было впервые тогда, когда вы уходили... Первое предательтсво, первая ненависть... как же вам было тяжело... Наверное, поэтому многие не выдержали и сломались, выбрав то, что тогда казалось простым - ненависть...
Мелиннаро представил себе то, о чем говорил отец... Представил себя самого, лишенного всего, что он любит, себя, которому не осталось ничего кроме ненависти и мести... которому уже все равно, жив он или умер... Не дай Эру дожить до такого... Ему стало страшно. По-настоящему страшно...
"Я не хотел бы такой жизни... ни за что... Мне жаль сыновей Феанаро...
Он тряхнул головой, словно пытался упорядочить в ней все то, о чем он думал...
"Нет, ты не зря говорил мне все это. А я не зря все видел и чувствовал. Живя здесь, в Амане, где все спокойно и размеренно, очень просто все делить на черное и белое. Очень просто судить, не зная, не понимая того, что бывает совсем другая жизнь, не испытав ее... Знаешь... я тогда очень хотел оправиться в Эндоре... вместе с дедом... Но мама так умоляла меня остаться, так плакала... я никогда не видел ее такой... И Арафинвэ с Эарвен были против... хотя они больше молчали, но это было очень видно. И я не смог... мне показалось, что так я просто могу убить маму..."
Мелиннаро не знал, зачем он все это говорит... наверное, просто вспомнил, как отчаянно хотел уйти, как чуть не плакал от того, что это было невозможно, как боялся, что его сочтут трусом... ОН тогда не понимал, почему Амариэ ТАК против...
"Я не знаю, каким я ждал тебя, atarinya... я ведь совсем тебя не знал. А остальные... просто ждали. Любым. Лишь ты был живой и рядом"
Он дотронулся рукой до руки Финрода, словно давая понять, что понимает, чувствует, что думает отец...
- Тогда идемте...
Он встал и посмотрел сначала на отца, потом на мать...
-Я готов.